He proved Japanese to be an Altaic languages in his work 'Altaic problem and the origin of Japanese' (Мoscow, 1991). He headed the team working on Etymological dictionary of the altaic languages (Brill 2003): the largest lexicography source on Proto-Altaic (over 3000 reconstructed Altaic roots) He created the new phonological reconstruction of Proto-Altaic, established the system of regular correspondences between all 5 subgroups of Altaic (instead of outdated reconstruction of Ramstedt and Poppe). He found a considerable number of phonetic laws.
30 сентября 2005 года на 53-ем году жизни скоропостижно скончался заведующий Центром компаративистики Института восточных культур и античности Российского государственного гуманитарного университета, главный научный сотрудник Института языкознания РАН, доктор филологических наук, член-корреспондент РАН, почетный доктор Лейденского университета (Голландия) Сергей Анатольевич Старостин.
С.А. Старостин – крупнейший лингвист-компаративист нашего времени. Он один из немногих отечественных ученых, развивавших положения, выдвинутые в нашей стране рано умершим (в 1967 г.) создателем ностратического сравнительного языкознания В.М. Илличем-Свитычем. Старостин внес решающий вклад в развитие современного сравнительно-исторического языкознания своими трудами по установлению дальнего родства между языковыми семьями. Надо сказать, что работы по дальнему родству часто вызывают у специалистов скептическое отношение, отличаясь определенным привкусом дилетантизма. Старостин работал не так - в каждой языковой семье, которой он занимался, он мог проделать и проделывал при необходимости весь анализ и реконструкцию[*] с самого нижнего уровня. Вот один пример. Вдвоем с коллегой С. Л.Николаевым он построил реконструкцию северокавказской семьи (продолжая работу, начатую в свое время Н.С.Трубецким, но на значительно более полном и тщательно обработанном материале) - но до того они сами занимались сбором словарей и грамматик кавказских языков в лингвистических экспедициях под руководством А.Е.Кибрика. Заодно в 1978 г. С. А. Старостин обнаружил тоны в абазинском языке и установил их связь с системой постановки ударения в абхазском, что позволило подтвердить тонологическая гипотезу происхождения парадигматических акцентных систем (разработанную В. А. Дыбо) новыми типологическими аргументами. В 1994 г. ему и Николаеву наконец удалось опубликовать этимологический словарь северокавказских языков с реконструированными праформами; сама реконструкция была в основном завершена гораздо раньше. Кандидатскую диссертацию (1979 г.) он защитил на тему 'Реконструкция древнекитайской фонологической системы': в работе проведен блестящий филологический анализ системы древнекитайских рифм, с помощью которого с применением типолого-фонетических аргументов и фактов внешнего (сино-тибетского) сравнения выясняется фонетическое значение 'рифмующихся' иероглифов. Оба оппонента и внешняя организация требовали присуждения за эту работу докторской степени (внешняя организация - двух докторских степеней), что, к сожалению, не прошло по процедуре. Включение полученного таким образом древнекитайского материала - гораздо более раннего, чем материал остальных сино-тибетских языков - позволило Старостину значительно уточнить существовавшую до тех пор сино-тибетскую реконструкцию (в 1996 г. он совместно с И. И. Пейросом выпустил по ней шеститомный сравнительный словарь сино-тибетских языков). Одновременно он занимался енисейскими языками - небольшой группой палеоазиатских языков (из них к настоящему времени живым остался только кетский, остальные известны в записях XVIII-XIX вв.), у которой тогда еще не было известно никаких родственных связей - и в кетской экспедиции Старостин также побывал. Реконструкция праенисейской фонетики, опубликованная в 1984 г., органично влилась в общее русло, и в результате Старостин смог открыть и обосновать сино-кавказскую генетическую общность, включающую в себя северо-кавказские, енисейские и сино-тибетские языки - вторую макросемью языков Евразии. По научной значимости это открытие сопоставимо с доказательством индоевропейского родства компаративистами начала XIX века и с доказательством родства языков ностратической макросемьи в работах В. М. Иллич-Свитыча 1960-х гг. Открытие Старостина проливает свет на многие проблемы древнейшей истории человечества, этногенеза и генезиса цивилизаций.
Здесь я не могу подробно рассказывать о научных достижениях С.А.Старостина, могу только перечислить их. Его сравнительные исследования охватывают практически все семьи языков России и многие за ее пределами. Что касается ностратической макросемьи, особенный вклад он внес в изучение алтайских и индоевропейских языков. В индоевропеистике они совместно с С.Л.Николаевым сделали новую реконструкцию парадигматических классов индоевропейского глагола (в первую очередь, на основе морфонологической классификации древнегреческих и древнеиндийских глагольных корней). В алтаистике С. А. Старостин окончательно доказал принадлежность к алтайской семье японского языка, одновременно разработав новую версию праалтайской реконструкции (за эту работу ему в 1992 году была присуждена докторская степень). Совместно с О.А.Мудраком и автором настоящей статьи он опубликовал первый за более чем 200-летнюю историю этого направления этимологический словарь алтайских языков, включа.щий почти три тысячи праалтайских корней.
В 1980-е годы С. А. Старостин вместе с виднейшим историком древнего Востока Игорем Михайловичем Дьяконовым разработал систему регулярных фонетических соответствий между хуррито-урартскими и восточнокавказскими языками и убедительно доказал гипотезу о принадлежности хуррито-урартского языка к восточнокавказским (очевидно, что этот вывод имеет огромное значение для истории цивилизации).
В работе 1988 г. С. А. Старостин установил большое число севернокавказско-праиндоевропейских изоглосс (лексических схождений), которые лучше всего интерпретируются как заимствования из прасевернокавказского в праиндоевропейский. Севернокавказская заимствованная лексика обнаруживается и в отдельных индоевропейских группах. Вместе с видным семитологом А. Ю. Милитарёвым С. А. Старостин обнаружил ряд культурных афразийско-кавказских изоглосс, по-видимому, свидетельствующих о первоначальной переднеазиатской локализации восточнокавказской языковой семьи, в пределах которой происходили контакты - как с афразийскими группами, так и с индоевропейским праязыком, а также с отдельными индоевропейскими группами.
С.А. Старостин многое сделал для внедрения в языкознание методов компьютерного представления и обработки информации (он – автор уникальных компьютерных программ, позволивших резко интенсифицировать и унифицировать работу в области сравнительной лингвистики) и развития методики и математического аппарата методов абсолютной датировки языковой дивергенции – лексикостатистики и глоттохронологии. В последнее время он интенсивно работал над вдохновленным им проектом 'Вавилонская башня', в рамках которого создаются полные этимологические базы данных по лексике языков мира. Наша страна может гордиться достижениями ученого, так много сделавшего для исследования языков современного человечества и их истории.
Коллега-алтаист из Петербурга, Алексей Алексеевич Бурыкин, написал мне в эти тяжелые дни: 'Сергей Старостин - одна из немногих знаковых фигур в нашей гуманитарной науке. Блестящую лингвистическую школу ОСИПЛа МГУ прошли многие, но немногие смогли, пройдя через все тернии, сделать научную и гражданскую карьеру, как это смог сделать Сергей. У нас не было более активного генератора идей в области компаративистики, каким был он. Не будет преувеличением сказать - его идеями будут жить далее и кавказоведение, и алтаистика, и сино-тибетология, и ностратическое языкознание, и самые теории отдаленного родства языков мира. А как преобразились эти дисциплины в его работах и работах его последователей, которые были его друзьями и учениками! Он сумел и успел сказать свое слово и в теории сравнительно-исторического языкознания и успел увидеть изданным свой Алтайский этимологический словарь. Трудно себе представить, что он не успел издать, и сколько всего не смог еще воплотить в жизнь...
Сергей был гражданином, человеком со сложившимися и твердыми убеждениями, умел передавать их другим и приближать к себе единомышленников. Он был способен и умел в любых условиях и в любое историческое время создавать вокруг себя такую научную среду, которая была организована самым демократическим образом. Как нам будет не хватать этого его уменния и его самого в нынешнем процессе преобразования академической науки и реформ образования, как бы он пригодился в этих качествах...'
Сергей ушел на взлете своего творческого пути, голова его была полна научных планов и новых открытий, о некоторых из них он рассказал своим друзьям и коллегам накануне трагического события, о некоторых - так и не успел. Он умер через полчаса после лекции по курсу ностратического языкознания, на которой обещал рассказать студентам 'в следующий раз - о происхождении древнеяпонских тонов'. Его смерть - страшный удар для нашей науки и для всех нас, друживших и работавших с ним.
Светлая ему память.
*Методы реконструкции древнего состояния языков огрубленно можно изложить так: в родственных языках сравниваются слова, для которых предполагается общее происхождение, при сравнении их звукового облика устанавливаются ряды регулярных звуковых соответствий (как санскр. bh - греч. ph - герм. b, санскр. dh - греч. th, герм. d и т.п.), и предполагается, что в соответствующих словах-предках общего праязыка этих родственных языков каждому такому ряду соответствовал особый звук. Между восстановленными таким образом словами праязыков нескольких родственных групп языков устанавливаются новые соответствия, и т.д.
Умер Сергей Анатольевич Старостин. Человек не просто известный, и любимый не просто многими. О нем сейчас много пишут и еще напишут люди, знавшие его намного лучше (ближе, дольше), чем я. Его имя не раз еще всплывет в мемуарах, воспоминания будут появляться в предисловиях к сборникам научных статей и телепередачах. Его будут вспоминать как верного друга и азартного спорщика, как приятного собеседника и как лидера, в самые беспросветные для нашей науки годы умевшего заразить коллег спокойным оптимизмом, который бывает иногда свойствен очень востребованным профессионалам. Будут перечислять открытия и нашумевшие публикации. Кому-то захочется упомянуть его музыкальные пристрастия, кому-то будет важно, что благодаря С. А. в очень многих университетах мира слово 'Россия' в первую очередь ассоциируется уже отнюдь не с гуманоидными политиками и не с алкоголиками в ушанках...
Это все обязательно будет и без меня. Меня же заставляет писать этот текст вот что. Увы, не так уж много людей понимают, чем занимался С. А. и что именно успел сделать. Да, что личность незаурядная - видно было любому. Но все-таки... Вот уже несколько дней прошло... Почему серьезные, немолодые, немало повидавшие люди продолжают восклицать - 'не может быть', 'не укладывается в голове', 'не могу поверить, что это правда'? Уж им ли не знать, что - да, умирают порой и самые талантливые, иной раз и помоложе, чем в 52? Как объянить всей читающей общественности, почему настоящей катастрофой видится эта смерть тем, кто понимал, чем был занят Сергей Старостин последние лет двадцать? Что ж, он не был бы серьезным ученым, если бы о его работе легко было рассказать в немногих общедоступных фразах. Сейчас, когда сам он уже ничего не скажет, великого лингвиста отделяет от большинства людей языковой барьер. Наверное, профессиональный инстинкт бывшего переводчика бунтует во мне, требуя - ну, хотя бы попробовать этот барьер преодолеть. Попробовать популярно что-то объяснить, или хотя бы дать почувствовать масштаб.
* * *
В немногих фразах - все-таки не получится. Простите заранее, будет немножко длинно. Ведь одной-двумя фразами можно... ну, выхватить яркую деталь. Вот, например, вам рассказывают, что некий человек в студенческие годы за ночь на пари выучил словарь довольно экзотического и непросто устроенного языка (нивхского, если вам это что-то говорит). Ну и...? А у нас на курсе один пятаки бантиком завязывал... Или что некто с равной легкостью цитировал длинные стихи - санскритские, древнеяпонские, древнекитайские. Не просто на языке подлинника, а в аутентичном произношении соответствующей эпохи. Конечно, простому кандидату наук (хотя бы и филологических) тут остается только ахать и моргать - но, увы, масштаб того, что этот человек сделал, через такие общепонятные мелочи не передать. Потому - все-таки чуть длинее, и о менее бросающихся в глаза непрофессионалу вещах.
* * *
Старостин занимался сравнительно-историческим языкознанием (более кратко - компаративистикой), а больше всего известен как специалист по дальнему сравнению. Что это за область, и какими чертами надо обладать, чтобы оставить в ней заметный след?
Начнем чуть издалека. В наше время любой грамотный человек встречал такое словосочетание - индоевропейские языки, слыхал хотя бы отголоски дискуссий о прародине индоевропейцев, об их мифологии и т. п. Индоевропеистика - старейшая и самая популярная в сравнительно-историческом языкознании область исследований. Попробуем ответить на заданный выше вопрос, исходя из этого общеизвестного примера.
Знать одновременно латынь, древнегреческий, готский, санскрит, литовский и древнеисландский (не считая нескольких обыкновенных, современных языков - ведь за литературой тоже надо следить) - это очень неплохо... для начала. А вообще-то нужно очень хорошо понимать устройство минимум двух десятков языков, древних и не очень; для наиболее важных - еще и ориентироваться, например, в диалектах (ведь можно навсегда прослыть верхоглядом и дилетантом, пару раз перепутав ионийскую форму с аттической, или в древнеанглийском слове не заметив англского выравнивания - как будто оно стандартно-уэссекское); понимать очень разную степень надежности множества разнородных источников и описаний; научиться видеть эволюцию такой сложной системы, как язык, в динамике - с первого взгляда отличая правдоподобный сценарий развития от маловероятного, возможный архаизм от результата поздней перестройки... и вот когда все это есть - и когда родство слов из не слишком близких языков (напр., санскритского чакра и английского wheel) для человека примерно так же интуитивно-очевидно, как связь однокоренных слов в родном языке (напр., собор и собрание) - тогда уже можно писать диссертации, иметь собственное мнение о прародине индоевропейцев и рассуждать о наличии в их культуре понятия 'свобода'.
Индоевропеистика - классическая область. На ней историческая лигвистика отрабатывала свои методы, и очень многие компаративисты начинали именно с нее. Оставил в ней свой след и Старостин. Но чтобы понять, чем он занимался большую часть жизни, надо прежде всего осознать одну вещь: чтобы двинуться на шаг дальше - взяться за группировки родственных языков, более древние, чем индоевропейская семья, - всего этого мало. На хорошем уровне заниматься 'дальним сравнением' таким способом - непосредственно сопоставляя данные разных языков - просто нельзя.
Ведь любому серьезному лингвисту очевидно, что бессмысленно сравнивать, скажем, абхазский язык с современным китайским: если какие-то сходства и найдутся, их можно заранее и оптом списать на случайность. Сравнение на таких дистанциях требует ступенчатой реконструкции, и делается это примерно так.
С одной стороны - с 'китайской' - нужно сначала путем анализа данных древних словарей рифм, современных китайских диалектов и старых заимствований из китайского в соседних языках (японском, корейском, вьетнамском) существенно уточнить реконструкцию среднекитайского произношения VII в. н. э. (а среднекитайский на слух отличался от любого современного диалекта не меньше, чем латынь от французского). Потом, изучая межъязыковые заимствования и рифмы поэтов еще более древних эпох, а также особенности строения составных иероглифов, - шаг за шагом углубить реконструкцию примерно до эпохи Чжоу. Далее нужно это древнейшее поддающееся восстановлению звучание китайского сопоставить с данными других синотибетских языков - старописьменного тибетского, лушей, куки-чинских и др. - и сделать ревизию синотибетсой реконструкции.
С 'кавказской' же стороны - восстановить сначала праязыки всех групп восточнокавказских (нахско-дагестанских) языков: нахских, аваро-андийских, цезских, даргинских, лезгинских... Иначе говоря, проделать для каждой из них примерно такую же работу, какую индоевропеисты разных стран примерно за полтора столетия проделали по индоевропейской семье (ведь древних языков тут нет, из-за чего временные дистанции между языками велики - т. е. даже языки одной группы могут отличаться сильнее, чем санскрит от древнегреческого. Правда, до Николаева и Старостина этой группой занимался кн. Н. С. Трубецкой - в эмиграции, восстанавливая по памяти утраченные в Гражданскую войну записи - но полная ревизия реконструкции в такой ситуации мало чем отличается от работы с нуля). Оперируя этими промежуточными праязыками, реконструировать правосточнокавказский (видимо, чуть более древний, чем праиндоевропейский). Затем восстановить праязык для западнокавказских, в которые и входит абхазский (эта подсемья, правда, гораздо компактнее, чем восточнокавказская, и реконструируется практически в один этап). Сопоставить восточнокавказскую реконструкцию с западнокавказской, убедиться, что все эти языки родственны, восстановить их общий праязык - прасевернокавказский.
Потом заметить неслучайные сходства между прасинотибетским и прасевернокавказским (его еще многие десятилетия можно было бы не заметить, если бы все вышеперечисленное не сделал в значительной степени один и тот же человек) - и сформулировать, наконец, сенсационную синокавказскую гипотезу. Правда, всем ведь известно, что бинарные сопоставления - не совсем комильфо; поэтому надо еще обладать достаточной эрудицией и широтой кругозора, чтобы обратить внимание на подозрительные сходства полученной реконструкции с базисной лексикой кетского языка; выжать все, что можно, из скудного материала енисейских языков (к которым относится кетский); убедиться, что данные всех трех семей - севернокавказской, енисейской, синотибетской - идеально состыкуются; и тогда уже предъявить научному сообществу не просто гипотезу, а проработанную реконструкцию... А иначе говоря, начать долгий (на десятилетия) спор с бесчисленными оппонентами и скептиками, попутно выясняя, нельзя ли уточнить детали путем привлечения к сравнению материалов по древнебирманскому или языкам бодо-гаро.
Да, вот примерно это и называется ступенчатой реконструкцией - в исполнении виртуоза и классика жанра. Когда сравниваются уже не непосредственно известные языки, а промежуточные праязыки (да еще громоздящиеся в три-четыре этажа), за каждым из которых - десятки 'просто языков'; которые, однако, тоже надо, хотя бы в общем и целом, знать - ведь нужно постоянно оценивать надежность той или иной детали, сильно влияющую на правдободобность каждого из возможных решений... Сколько надо нормальному взрослому человеку... да хотя бы и нормальному лингвисту! - чтобы 'в общем и целом' изучить один такой 'просто язык'?
* * *
Старостин был бы крупным ученым, если бы не написал ничего, кроме 'Реконструкции древнекитайской фонологической системы'. Он был бы очень крупным ученым, если бы почил на лаврах, закончив (совместно с С.Л.Николаевым) реконструкцию прасевернокавказского языка. Если бы успокоился после синокавказской реконструкции, мы говорили бы - мировая величина. Но какими эпитетами можно охарактеризовать человека, который последовательно берется за несколько проектов такого масштаба?
Ведь после синокавказской будет еще алтайская реконструкция (во главе группы исследователей, включавшей А. Дыбо, О. Мудрака и еще несколько человек). Затем - совместно с И. Пейросом - реконструкция праязыка аустрической макросемьи. И попутно - многочисленные уточнения рекострукции для макросемьи ностратической. А дальше Старостин уже замахнулся на классификацию всех языков Евразии (вчерне - практически завершил). И собрал под эту задачу большой интернациональный коллектив специалистов. Были ли вообще до него серьезные лингвисты, мыслившие в таком масштабе? Ну, разве что Гринберг с его 'массовым сравнением'. Которого до сих пор ругают за грубость его методов - совершенно напрасно, он ведь и сам понимал и писал, что его методики - для предварительной классификации множества плохо описанных языков, ничего похожего на старостинскую скрупулезность там нет и не планировалось. Правда, поток придирок к старостинским реконструкциям тоже едва ли иссякнет, пока существует компаративистика. Но упреки к Старостину со стороны 'узких' (работающих в рамках одной языковой семьи) специалистов очень часто звучат совершенно иначе. Примерно так: 'Я знаю, что в моей области он сделал несколько блестящих открытий, но невозможно себе представить, чтобы тот же человек на таком же уровне занимался еще и теми языками, и вон теми, это уже несерьезно.' Разные люди слышали подобное от специалистов по разным семьям.
Постепенно тон критиков менялся. Скепсис уступал место желанию что-то подправить, уточнить, разобраться, затем - осторожному энтузиазму. Все чаще исследователи с мировыми именами цитировали его сочувственно, а то и восторженно. Ученый, меняющий представление коллег о границах возможного, научно познаваемого, - не всегда доживает до всемирного признания и славы. Старостин - практически дожил.
Да, а он ведь еще программировал. И преподавал, и писал учебники. И улучшал математические алгоритмы, используемые в лексикостатистике. И сделал еще с десяток 'небольших' (достойных нормальной докторской диссертации) открытий в компаративистике - вроде той же енисейской реконструкции или доказательства принадлежности хурритского и урартского языков к севернокавказским. А еще... но нет, тут я лучше остановлюсь. Это будет очень длинный список, и все равно я что-то забуду. А я хотел сосредоточиться на одной задаче - передать масштаб.
Не знаю, насколько это получилось. Закончу таким маленьким наблюдением: если читатель когда-нибудь открывал книжку по сравнительному языкознанию, то наверняка ему попадались такие выражения - 'закон Винтера', 'закон де Соссюра'... А вот 'закона Старостина' никакого нет. И не будет: это термин был бы бессмыслен, ибо непонятно, какая из сотен закономерностей, достойных такого названия, имеется в виду.
* * *
Перечитал написанное - сумбурный, пунктирный текст, так нельзя писать в некрологах. Я почему-то спешил; очень важно показалось написать об этом именно сегодня. В этом тексте нет настоящих чувств, они бы там не поместились, разве что между строк. И я не чувствую себя вправе писать о Сергее Старостине 'как о человеке'; но с другой стороны - это ведь тоже он, в огромной степени именно этим он жил.
Компаративистика не просто бурно развивалась в последние десятилетия. Не в меньшей степени, чем какая-нибудь астрофизика, она оказалась в числе наук, меняющих представление о самом мире, в котором мы живем. Ведь если говорить об истории человечества в целом - а не той ограниченной области во времени и пространстве, которую покрывает писанная история - то никто сейчас не вкладывает в ее познание так много, как лингвисты. Потому что материал, с которым работает археолог, или палеоантрополог, или генетик - не так разговорчив, не так переплетен с тем, что делает человеческую историю человеческой - с мышлением, с культурой, с верой. Поэтому Старостин был очень нужен всем. Проникая в недоступные до него глубины прошлого, он на глазах у нас менял картину мира, в котором мы живем, и целый мир становился иным.
А ведь задачи, которые он должен был решить если не за пять ближайших лет, то за семь, - пожалуй, останутся теперь в наследство другому поколению. Оно, это поколение, обязательно будет; благодаря, не в последнюю очередь, тому же Старостину у нас сейчас самая сильная школа в мировой компаративистике. Она непременно сумеет пережить очередную волну бессмысленно-тотальных реформ, как пережила пару предыдущих. Но...
Внезапно, сердечным приступом оборвалась - эпоха. Да, сейчас видно - целая эпоха; да, уже миновала. Никакая смерть на моей памяти не производила такого впечатления - зияющей пустоты впереди. Там - без Старостина - уже другой мир; жить в нем и познавать его будут другие люди. И никакая другая смерть не обязывала с такой пронзительной силой - увидеть собственные занятия и поступки в масштабе вечности, к которой и при жизни С. А. был ближе любого из нас.
06.10.2005Прошедший 2005 год был годом невосполнимых потерь для нашей науки. От нас ушли сразу четыре гениальных филолога – литературовед Михаил Леонович Гаспаров, арабист Максим Сергеевич Киктев, лингвист, этимолог, культуролог Владимир Николаевич Топоров и самый выдающийся компаративист нашего времени Сергей Анатольевич Старостин. Здесь я буду говорить только о Старостине, во-первых, потому что наша конференция посвящена проблемам компаративистики, а во-вторых, потому что еще на предыдущей конференции он состоял членом ее оргкомитета и много сделал для того, чтобы она состоялась и была интересной. А в-третьих, просто потому что мы долго с ним дружили.
Лингвистическая ориентация интересов у С. А. Старостина проявилась уже в школьные годы. До своего поступления в МГУ он неизменно побеждал на всех лингвистических олимпиадах, занимался в лингвистическом кружке Отделения структурной и прикладной лингвистики, и к моменту окончания школы знал уже около десяти языков. Именно эта ранняя ориентация, соединенная с наследственным лингвистическим талантом (его отец также был полиглотом, полиглоты – его старший брат и старшая сестра) и огромным трудолюбием, способствовала его быстрому научному созреванию. Поступив на Отделение структурной и прикладной лингвистики филологического факультета МГУ, Сережа сразу окунается в научную жизнь Отделения: принимает участие в работе Научного студенческого общества, начинает ходить на научный семинар по компаративистике, который вел в МГУ известный специалист в этой области Арон Борисович Долгопольский, знакомится с работами замечательного лингвиста-теоретика и прикладника И. А. Мельчука, знакомится с блестящим лектором, выдающимся полиглотом и ученым, академиком А. А. Зализняком, с одним из самых глубоких наших компаративистов членом-корреспондентом РАН В. А. Дыбо и начинает заниматься в его семинаре. Одновременно с этим С. А. Старостин усиленно занимается японским, а затем и китайским языком. Результатом напряженной работы на первом курсе Университета явилась его первая статья, в которой излагались результаты реконструкции праяпонской фонологической системы. Работа сразу обратила на себя внимание специалистов высоким научным уровнем и необычной для неофита тщательностью исполнения. На третьем и четвертом курсе Старостин работает уже над сложнейшей темой, за которую до него не брались и маститые ученые, - реконструкцией древнекитайской фонетики. До него лишь отдельными аспектами реконструкции занимался знаменитый петербургский исследователь С. Е. Яхонтов, интересные результаты по отдельным проблемам реконструкции получил американец Пуллиблэнк, классиком в этой области был шведский компаративист Карлгрен. Все это ученые с мировым именем и славой, ученые на работы которых, как на классические, ссылались все, кто пытался внести свою лепту в разрешение сложной проблемы. К концу четвертого курса Сергей завершает свою 'курсовую'. Через несколько лет она будет защищена как кандидатская диссертация, за которую все оппоненты единогласно просили ученый совет Института востоковедения АН СССР присвоить ее автору степень доктора филологических наук. Студент четвертого курса превзошел по результатам всех своих именитых предшественников и сделал свой независимый вариант реконструкции, оказавшийся намного точнее и полнее предыдущих. Более всего оппонентов поразила подробнейшая логическая и фактологическая аргументация всех теоретических и практических положений диссертации, огромный объем работы со сложнейшим материалом, проделанный диссертантом за предельно короткий срок, применение обширнейшего арсенала методических и теоретических приемов в препарировании материала и доказательстве положений работы.
С первого же курса Сережа начинает ездить в экспедиции по изучению северокавказских языков под руководством А. Е. Кибрика. В 1974 г. в экспедиции по изучению тиндинского языка студент С. А. Старостин делает научное открытие - обнаруживает в этом языке тоны. Перепроверив собранные ранее материалы, он обнаруживает тоны и в других северокавказских языках, в частности, в абазинском. Благодаря последнему открытию он установил связь абазинских тонов с системой постановки ударения в абхазском, что позволило подтвердить тонологическую гипотезу происхождения парадигматических акцентных систем (разработанную его учителем В. А. Дыбо) новыми типологическими аргументами. Независимо от С. А. Старостина, но несколько позже, открывает тоны на материале чамалинского языка и руководитель фонетических исследований в экспедициях А. Е. Кибрика опытнейший полевик С. В. Кодзасов.
Открытие тонов перевернуло все представления специалистов о просодии в языках этой семьи, позволило по-другому взглянуть на прасеверокавказскую реконструкцию. Обучаясь на пятом курсе Университета, Старостин начинает работать над реконструкцией северокавказского праязыка. Все это время ему помогают в работе, в основном, беспощадной доброжелательной критикой его научный руководитель В. А. Дыбо и его первый учитель компаративистики А. Б. Долгопольский.
К пятому курсу у уже знаменитого к тому времени студента появляются свои ученики – самые талантливые студенты ОСИПЛа младших курсов П. Перцов и его будущие многолетние соавторы, ныне маститые компаративисты С. Л. Николаев и О. А. Мудрак. В 1975 г. в работе над прасеверокавказской реконструкцией к Старостину присоединяется С. Л. Николаев. Тщательно проверяются гипотезы, обсуждаются соответствия, распределения аллофонов, трансформации акцентных систем. Вдвоем они заканчивают реконструкцию вчерне уже через три года после начала работы. Статьи Старостина по реконструкции пралезгинской фонологической системы появляются уже в год окончания им МГУ - в 1975 г. Затем последовательно он убеждается, что картвельские языки не родственны северокавказским, делает праабхазоадыгскую реконструкцию, параллельно начинается работа над большим этимологическим словарем северокавказских языков.
В 1975 году Сергей поступает в аспирантуру Института востоковедения АН СССР. Обучаясь там, он совершенствует свое знание китайского языка, занимается с известным китаистом Н. Н. Коротковым вэньянем, шлифует свою будущую диссертацию и начинает со своим другим постоянным соавтором И. И. Пейросом работу по реконструкции синотибетского праязыка. Одновременно он занимается с научным сотрудником этого института Вячеславом Ардзинбой, впоследствии президентом Абхазской республики, изучением абхазского языка, продолжает ездить с А. Е. Кибриком на Кавказ и собирает материалы для реконструкции прасеверокавказского языка. В 1979 г. Сережа успешно защищает кандидатскую диссертацию, об этом уже было сказано выше. Добавлю лишь, что не только оба оппонента, но и внешняя организация требовали присуждения за эту работу докторской степени (внешняя организация – даже двух докторских степеней), к сожалению, Ученый Совет сослался на то, что это предложение не проходит по процедуре. К этому моменту в узком кругу специалистов Старостин становится одним из самых авторитетных специалистов в области не только востоковедной компаративистики, но и индоевропеистики. В индоевропеистике они совместно с С. Л. Николаевым сделали новую реконструкцию парадигматических классов индоевропейского глагола (в первую очередь, на основе морфонологической классификации древнегреческих и санскритских глагольных корней).
Со Старостиным начинают сотрудничать маститые ученые, уже прославившие свое имя многочисленными глубокими работами в самых различных областях. В первую очередь это его учитель - Владимир Антонович Дыбо, с которым С. А. Старостин пишет ряд работ по просодической теории, по конкретным проблемам реконструкции различных языковых семей. С ним охотно работает известный китаист С. Е. Яхонтов. Его приглашает в соавторы такой мэтр востоковедения как И. М. Дьяконов. С ним они пишут работу, посвященную хурритскому и урартскому языкам. В этой работе устанавливаются регулярные соответствия между урартским и хурритским языком, с одной стороны, и северокавказскими языками, – с другой, доказывается принадлежность этих языков к северокавказской языковой семье. По натуре открытый, мягкий, доброжелательный человек, без единого признака звездной болезни, какого бы то ни было высокомерия, Старостин привлекает к себе не только таких выдающихся ученых как Вяч. Вс. Иванов, В. Н. Топоров, которые, помогая ему различными советами, давая ему консультации, и сами не стеснялись у него консультироваться. Он привлекает к себе и талантливых ученых своего поколения, и людей, значительно моложе его. К нему идут за помощью и советом специалисты, работающие в областях, для него еще новых. Так образуется его тесная связь с группой семитологов, известных ныне в своей области ученых, как президент еврейского университета, один из авторов афразийского этимологического словаря А. Ю. Милитарев, с которым он пишет работу о контактах прасеверокавказцев и праафразийцев, профессор Иерусалимского университета В. Э. Орел, переквалифицировавшийся из первоклассных переводчиков в первоклассные компаративисты, несомненно, под влиянием Сергея, О. В. Столбова и др. Старостин активно посещает организованный автором этих строк и И. А. Мельчуком в 1976 г. и действовавший до середины 80-х годов домашний семинар по лингвистике (лингвистический кружок в миниатюре), на котором бывала вся тогдашняя талантливая лингвистическая молодежь, составившая впоследствии ядро факультета теоретической и прикладной лингвистики РГГУ. Не будет преувеличением сказать, что Старостин всегда был душой этого сообщества, насыщенного научными лидерами и яркими талантами. Достаточно назвать здесь нынешнего директора Института финно-угорских исследований в Гамбурге Е. А. Хелимского, сотрудника Мельбурнского университета И. И. Пейроса, рано умерших, но оставивших глубокий след в науке типолога И. Ш. Козинского, вьетнамистку и типолога Н. К. Соколовскую, одного из основателей олимпиады по лингвистике и математике, африканиста А. Н. Журинского, нынешнего заведующего лабораторией машинного перевода в ИППИ д. ф. н. И. М. Богуславского, проф. Стокгольмского университета М. Копчевскую, проф. Калифорнийского университета М. Полинскую докторов филологических наук И. А. Муравьеву, Е. В. Урысон, Г. Е. Крейдлина и многих других. Его интересуют не только проблемы компаративистики, но и проблемы синхронной лингвистической теории, проблемы лингвистической типологии, автоматической обработки текста и др. Так, его интерес к синхронной лингвистике отобразился в оригинальном описании японской фонетики, для которого он разработал специальный метаязык, точно описывающий работу артикуляционных органов при произнесении японских звуков. Работа не имеет аналогов. Его интерес к автоматической обработке текста вырос в глубокий интерес к компьютеру как инструменту обработки больших массивов лингвистических данных, в работу по созданию универсальной компьютерной лингвистической Среды.
Не ослабевает интерес Старостина и к любимой теме японистике и шире - алтаистике. В 1978 г. Старостин в составе экспедиции Института востоковедения АН СССР едет на о. Сахалин на поиски говорящих еще на своем языке айнов. Айнов найти не удается, зато удается по предложению знаменитого исследователя палеоазиатских языков Е. А. Крейновича составить небольшой словарик лексики неописанного шмидтовского диалекта нивхского языка (совместная работа с И. И. Пейросом), а также составить стословный словарик корейских диалектов по данным населения о. Сахалин (совместная работа с И. И. Пейросом и А. Н. Барулиным). Нивхская работа, натолкнувшая Старостина на палеоазиатские языки, в поисках родственников нивхов наводит его на материалы того же Е. А. Крейновича по кетскому языку. Быстро сделав праенисейскую реконструкцию (она была опубликована в 1984 г.) он, один из авторов оригинальной синотибетской реконструкции обнаруживает и доказывает глубокое родство енисейских и синотибетских языков. Это проливает некоторый свет и на этногенез кетов. Производя далее свои компаративистические раскопки, Старостин приходит к еще более поразительному выводу: по результатам реконструкции синотибетских, енисейских и северокавказских языков обнаруживается глубинное родство всех этих семей, противопоставленных семьям языков, образующих ностратическую макросемью. Те, кто когда-либо занимался компаративистикой, понимают, что это открытие века, сравнимое по значимости с открытием родства индоевропейских языков и родства ностратических языков.
Наряду с реконструкцией Старостин большое внимание уделяет и глоттохронологии. Имея, может быть, большие, чем другие компаративисты, возможности по проверке формулы Сводеша, по которой определялось время распада праязыка, Старостин вслед за другими компаративистами убеждается, что формула не работает на материале многих языковых семей. Однако, по его мнению это не значит, что время распада не может быть определено. Он упорно ищет причины сбоев и обнаруживает, что неравномерность языкового развития на самом деле зависит от времени - на скорость изменения 100-словного списка влияет, в частности, языковой 'возраст' базисной лексики. После долгих поисков, проверок и размышлений Сергей предлагает свою формулу определения времени распада праязыка. Параллельно предлагается также и альтернатива традиционной глоттохронологии - т. н. этимостатистический метод, когда степень близости родства языков определяется путем статистического анализа однокоренных слов, зафиксированных в одном и том же тексте на этих языках.
В начале 80-х годов Старостин берется за реконструкцию Алтайской семьи языков. За каждой такой работой стоит огромный труд по кропотливому изучению десятков словарей, уточнение фонетической записи лексики бесписьменных языков, работа с информантом по выяснению просодических закономерностей, выработка единой фонетичской транскрипции, уточнение значений лексем и т.д. и т.п. В алтаистике С. А. Старостин окончательно доказал принадлежность к алтайской семье японского языка, одновременно разработав новую версию праалтайской реконструкции. В 1991 г. вышла его обобщающая работа по этой теме 'Алтайская проблема и происхождение японского языка', за нее ему в 1992 году была присуждена докторская степень. Позже совместно с докторами филологических наук О. А. Мудраком и А. В. Дыбо он опубликовал первый за более чем 200-летнюю историю этого направления этимологический словарь алтайских языков, включающий почти три тысячи праалтайских корней (An etymological dictionary of Altaic languages (2003)).
Нельзя сказать, что официальная советская наука как-то отметила выдающиеся достижения молодого исследователя. Напротив, я, работая вместе с Сережей в Институте востоковедения АН СССР, был свидетелем, в общем, холодного и ревнивого отношения к его работам. Хотя, надо сказать, и оценить их там было некому. Поддерживали Старостина только заведующий отделом И. Ф. Вардуль, и В. М. Алпатов, много сделавшие для привлечения в востоковедную науку талантливой молодежи. Общественные же организации не упускали случая пропесочить нестандартного сотрудника за оскорбительные мелочи. На партсобраниях, куда его вызывали по команде, ему предъявляли претензии то в том, что он носит бороду, то в том, что он как-то не по-советски одевается, то в том, что он не уважает старших. В начале 80-х годов его включили в черный список местные стукачи за общение с иностранцами. На него повесили клеймо невыездного. Дело чуть было не закончилось выгоном из института.
В 1992 г. был организован факультет теоретической и прикладной лингвистики в РГГУ. Я, как декан факультета, среди других талантливых лингвистов пригласил Сережу на должность заведующего кафедры компаративистики и древних языков. С этого времени начинается самая благополучная полоса его научной карьеры. В середине 90-х годов начинают выходить наиболее крупные его работы. В 1994 г. он, правда, на деньги одного из своих друзей и почитателей, выпускает давно готовый к изданию огромный 'Этимологический словарь северокавказских языков', написанный в соавторстве с С. Л. Николаевым. До этого я пытался, что называется, пробить его издание в РГГУ, но его ректор наотрез мне отказал, не очень доброжелательно отнесшись и к самому Сергею Анатольевичу. Еще в 1988 г. по приглашению профессора Энн-Арборского университета Шеворошкина Сергей со своими учениками С. Л. Николаевым и О. А. Мудраком впервые вылетел на конференцию по дальнему языковому родству в США. Их приняли там за последователей известного африканиста и типолога Дж. Гринберга, который не имел к компаративистике никакого отношения, но прославился основанной на чистой интуиции генетической классификацией африканских языков. Классификация, надо сказать, довольно точная, но, поскольку она лишена компаративистической основы, обосновать ее было достаточно трудно. Это вызывало недоверие его американских и европейских коллег как к самой классификации Гринберга, так и ко всей его теории. Сереже одному пришлось доказывать, что они, в отличие от Гринберга, умеют обосновывать свои решения по генетической принадлежности того или иного языка к определенной семье. В основном, благодаря терпению и интеллекту Старостина нашим коллегам не только удалось убедить своих коллег в серьезности полученных ими результатов, но и завоевать симпатии и доверие многих американских компаративистов. Хотя противники и самого Старостина, и идеи глубокого родства в Америке остались. Главными его оппонентами были люди, которые сами не сделали ни одной серьезной реконструкции, не владели методами сравнительно-исторического языкознания, но считали по чисто умозрительным соображениям, что результаты Старостина недостоверны. Тем не менее, с этой поездки началось не только российское, но и всемирное признание заслуг Старостина. Его не раз потом приглашали выступить с лекциями в разных университетах США.
В 1996 г. в соавторстве с И. И. Пейросом, к тому времени сотрудником Мельбурнского университета, Старостин выпускает шеститомный этимологический словарь сино-тибетских языков. А в 1997 г., наконец-то приходит и официальное признание его трудов в России. Сорокачетырехлетнего Старостина избирают в члены-корреспонденты РАН.
В 1998 г. его приглашают в качестве руководителя в международный европейский проект по изданию этимологического словаря индоевропейских языков. В том же году он становится директором Центра компаративистики Института восточных культур и ан¬тичности РГГУ. В том же году он с коллегами и учениками начинает грандиозный проект в интернете, создает сайт 'Вавилонская башня', на который выкладывается созданная им компьютерная лингвистическая среда Старлинг, этимологические и другого рода словари, создается фактологическая база, значительно облегчающая работу компаративиста.
В 1999 г. он и многие другие компаративисты из семинара В. А. Дыбо едут на международную конференцию по глоттохронологии и глубине родства в Лондон. Там ему и его коллегам пришлось выдержать целую битву с не имевшими никакого представления о макрокомпаративистике американскими и европейскими коллегами. Один из самоуверенных американских ученых перед началом дискуссии выразил такое мнение, что все собираются сражаться с дохлой лошадью, в то время как нужно просто ее похоронить. После дискуссии ему пришлось признать, что все обстоит не так просто, как он себе представлял.
В 2001 г. в соавторстве со своей ученицей С. А. Бурлак Сергей выпускает в свет и первую книгу, обобщающую педагогический опыт его работы в РГГУ и МГУ – 'Введение в компаративистику'.
В начале нового тысячелетия С. А. Старостину выделяется большой грант для организации работ по глубокому родству в США (Санта Фе). Там он собирает всех отечественных и зарубежных коллег, внесших значительный вклад в компаративные исследования. Это, тем не менее, не соблазняет Сережу на эмиграцию. В отличие от многих своих коллег-синхронистов он никогда не думал об этом. И из-за границы он постоянно следил за событиями в отечественной науке, а при первой возможности прилетал в Москву. Все его научные и жизненные планы были связаны с Россией. Незадолго до смерти Сережу сделал своим почетным доктором Лейденский универстиет.
Перед своей внезапной и такой трагической смертью он сделал очередное открытие в области глоттохронологии, о котором за день до нее успел рассказать на своем любимом семинаре, когда-то организованном его учителем В. А. Дыбо (Компьютерная симуляция лексической дивергенции: доклад, прочитанный в Институте Восточных Культур РГГУ 29 сентября 2005 года). Умер же он сразу после окончания лекции для студентов в РГГУ в последний день сентября ушедшего года.
Таких лингвистов, как Старостин, в лингвистике, в общем, не было не только в России, но и во всем мире. Сделать в нашей и не только в нашей науке столько, сколько успел за свои 52 года этот необыкновенно обаятельный человек не удавалось, пожалуй, до сих пор никому. Московский университет, филологический факультет, кафедра структурной и прикладной лингвистики, которой руководил наш замечательный В. А. Звегинцев, может гордиться, что это она уже на организованной ею олимпиаде заметила его, приняла в свое лоно, вырастила из него крупного ученого еще до того, как он получил диплом МГУ. Мы дружили с Сережей тридцать с лишним лет и часто с благодарностью вспоминали светлые годы своего студенчества, дух свободы и новаторского творчества, дух уважения к творческой личности, дух восторга и благоговения перед талантом, дух гамбургского счета, который не считается ни с родством, ни с должностями, ни с возрастом, ни с призрачным социальным успехом. Такой дух в те времена царил на ОСИПЛе. Его создали и поддерживали основатели отделения В. А. Звегинцев и В. А. Успенский, наши учителя. Такой дух мы с Сережей и другими нашими коллегами старались поддерживать и на дочернем факультете в РГГУ.
Светлая ему память, пусть земля ему будет пухом.